Тайна двух океанов - Страница 42

Он не успел закончить фразу, как раздался громкий тревожный крик Марата:

— Осьминоги! Осьминоги ползут! Берегитесь!

— Ну что же, примем сражение, но находку не бросим, — спокойно сказал зоолог. — Перчатки надеть! Марат, спустись к нам! Надо быть вместе. Павлик! Павлик! Скорее ко мне! Где ты?

Оцепенение, которое охватило Павлика при первом тревожном крике Марата, слетело. Он крикнул:

— Я здесь, здесь! Бегу к вам!

Павлик бросился к выходу, но запутался в чем-то ногой, упал и, пытаясь дрожащими руками освободить ногу, бормотал:

— Я иду… Я сейчас… Подождите меня…

В ту же минуту он услышал гулкий голос Скворешни:

— Ах, черт возьми! Перчатки потерял! А этого зверья тут больше десятка ползет. Ах ты, гадина! Врешь… Врешь!.. Нет, брат, меня голыми руками не возьмешь!

Освободив ногу и опираясь за спиной обеими руками, Павлик собирался уже встать. Вдруг он почувствовал, что руки сзади как будто чем-то крепко связаны, оплетены.

Ничего еще не понимая, Павлик рванулся, освободил правую руку и схватился за рукоятку кортика. Но что-то длинное, гибкое перехватило руку и с непреодолимой силой прижало ее к груди. В течение нескольких секунд по груди Павлика, по его животу, спине, ногам, извиваясь и вытягиваясь, проползали какие-то другие толстые гибкие змеи; вмиг все тело Павлика оказалось густо оплетенным, и он не в состоянии был пошевельнуть ни ногой, ни рукой. Павлик поднял глаза и вскрикнул от ужаса:

— Осьминог!..

Над ним в венце толстых кожистых канатов, расходившихся во все стороны, висел огромный черный клюв с загнутым острым кончиком. Повыше, за венцом, в глянцевито-коричневой округлой массе сверкали зеленоватым светом два громадных, как чайные блюдца, глаза. Они бесстрастно и неподвижно смотрели в лицо Павлика, и он чувствовал, как под их холодным взглядом леденеет его кровь, немеет тело, цепенеет мозг. Он хотел крикнуть, позвать на помощь, но из горла вырвались одни лишь хриплые, нечленораздельные звуки. Потом он почувствовал, что какая-то непреодолимая сила влечет его по направлению к выходу.

Все это короткое время Павлик слышал громкое пыхтение, брань и крики Скворешни:

— Меть ему в глаза, Марат! В глаза, в глаза! В тело бесцельно! Студень… желе… Вот… вот так!.. А-а-ах! А-а-ах! Вот тебе! Не сопротивляйся его щупальцам! Пусть он сам притягивает тебя поближе к глазам…

— Он мне одну руку прижал к туловищу, — слышался задыхающийся голос Марата. — Сколько их… сколько их!.. Все новые, Цой! Цой, помоги!..

— Есть помочь, — спокойно ответил Цой. — Ага!.. Не любят, голубчики, электротока. Корчатся, как береста на огне.

— Прижимайтесь к стенке, к борту! — закричал зоолог. — Не расходитесь! Павлик! Павлик! Где же ты?

— Арсен Давидович! — опять послышался ровный голос Цоя. — Без перчаток Скворешня здесь мало полезен. Пусть он лучше поищет Павли…

И вдруг все смолкло. Фонарь на шлеме погас. В окутавшей Павлика плотной тьме ничего не было видно, кроме двух сверкающих зеленоватым пламенем, как будто лукавых глаз и всюду вспыхивающих искорок на морских перьях. Павлик чувствовал лишь, что его медленно влекут куда-то, где чуть зеленеет какой-то слабый просвет — выход из трюма.

В диком, непереносимом страхе он забился в своем скафандре и громким, отчаянным голосом закричал:

— Спасите!.. Арсен Давидович!.. Марат!..

Ответа не было. Проносились обрывки мыслей, и среди них мелькнуло: «Испортилось радио… Почему?… И фонарь. Оба сразу. Почему?»

Вдруг крошечная надежда мелькнула в сознании Павлика: «А может быть, осьминог ничего не сможет сделать со скафандром. Меч-рыба не побила его. Кашалоту не под силу…»

И действительно, он лишь теперь осознал, что не чувствует никакого давления, никаких болей от могучих, вероятно, сжатий гигантского головоногого. Павлик сразу ободрился. Глаза уже привыкли к темноте, и Павлик, осмотревшись, увидел, что осьминог, возвышаясь над ним двухметровым холмом, держит его, опутав тремя гибкими руками, а остальными упирается в дно и ползет к выходу. Гладкое тело и руки легко раздвинули перепутанную завесу водорослей и выскользнули из трюма вместе с добычей.

Снаружи было светлее. Посмотрев кверху. Павлик заметил над судном легкое серебристое сияние.

«Они еще там… — подумал он. — Дерутся…»

Опять страх охватил его. Что, если они погибнут? Марат говорил, что этих чудовищ так много… Кто тогда придет к нему на помощь? И что будет делать с ним осьминог, если не сможет одолеть скафандр? А вдруг он разгрызет все-таки скафандр? Павлик с опаской посмотрел на огромный острый клюв головоногого. Арсен Давидович недавно рассказывал ему, что осьминоги в состоянии разгрызть и размельчить самые твердые раковины… Глупости!.. Такой твердый металл!

Осьминог отполз метров на десять от судна и остановился. Очевидно, ему не терпелось, голод, торопил его. Гигантские щупальца-руки, волнуясь, извиваясь, сжимаясь в бугры и растягиваясь, подтаскивали Павлика к клюву. Несомненно, осьминог напрягал всю силу своих рук, чтобы раздавить оболочку этой странной добычи, прежде чем начать пожирать ее. Однако все его усилия были напрасны. Это, очевидно, стало раздражать животное. Свет в его глазах переходил из зеленоватого в желтоватый, по телу стали пробегать разноцветные волны, меняя свои оттенки: за фиолетовой волной бежала, незаметно сливаясь и переходя в нее, серая, бурая, за ней коричневая, потом вдруг вспыхивали и пролетали вдоль всей поверхности тела белые и черные молнии, и вновь бежали и набегали друг на друга красочные полосы. Несмотря на весь ужас своего положения. Павлик как очарованный застыл на несколько мгновений.